Зима 1942 г. – Лодзинское гетто

Во время своего пребывания в Лодзинском гетто, Мириам Харел ощущала необходимость записывать свои наблюдения, чувства и мысли. Ее слушателями были члены ее семьи, в особенности сестра. Она сочинила семь стихотворных текстов, которые иногда накладывала на звучавшие в семье мелодии других песен. Эта песня — семейная, она была написана после "длительного комендантского часа", события сентября 1942 г., когда 20 000 евреев были депортированы из гетто в лагерь смерти Хелмно.
 
В пении Мириам  могла выразить свою надежду, сама она объясняла: "Песня — это рыдание, после которого ты чувствуешь облегчение". Эта песня, тем не менее, выражает только страдание певицы и ее семьи, в ней нет надежды.

Эта песня является парафразом на одесскую еврейскую песню, известную под названием: "Родословная" (ид. трансл. Yikhes), повествующую об одесской еврейской семье. Будущий жених описывает семью чванливой невесты: ее отца, мать, брата, сестру, деда, бабушку и т.д. в оригинале песня начинается такими словами:

Что ты, киска, сердишься,
Что задираешь нос?
Если ты хочешь знать о своем происхождении,
Могу рассказать, откуда ты.

Твой папаша — шмаровозник (сутенер),
Твоя мать ворует рыбу на рынке
Твой брат — картежник
А сестра живет с казаком.

Взяв за основу юмористическую песню, Мириам написала новый текст, контрастирующий с прежним содержанием. В нем говорится о глубоком отчаянии и безысходности. Этот контраст порождает чрезвычайно сильный сарказм. В исходном тексте песни говорится о времени, когда люди верили, что дела могут быть плохи, но судьба, какой бы суровой она ни была, может быть встречена с улыбкой. Текст, сочиненный Мириам, обращен к настоящему, полному невообразимого ужаса. Единственный кто в гетто улыбается – это сатана.

Несмотря на то, что речь ведется от первого лица, стихи Мириам не соотносятся впрямую с ее собственной семейной ситуацией. В то время, когда сочинялась песня (1942), ее мать, сестра и маленький брат были еще живы. Таким образом, текст может быть понят с одной стороны, в историческом значении, как изображение привычных в гетто потерь и исчезновения семей, с другой стороны, его можно воспринимать как пророчество, поскольку Мириам действительно потеряла родителей и большую часть своих близких. Сама она была депортирована в Освенцим, выжила и в 1948 г. эмигрировала в Израиль.