15 октября 1938 года немецкие войска заняли родной город Вебера - Витковице. Расположенная в Судетской области, немецком термине для обозначения части Чехословакии, где проживало более трех миллионов судетских немцев, эта область была уступлена Гитлеру в рамках Мюнхенского соглашения, за которым последовала отставка чешского правительства.
Вебер и ее муж Вилли были вынуждены пересмотреть свои возможности; жизнь, какой они ее знали, начала резко меняться. Остальные члены ее семьи переехали из Витковиц в Прагу, но поскольку религиозная и культурная жизнь стала контролироваться немецкими оккупантами, были запрещены либеральные газеты и журналы и постепенно уничтожалось еврейское искусство, музыка и литература, Вебер с трудом находила работу. В результате их финансовое положение ухудшилось. Восприимчивая к сионистским идеям, она подумывала об эмиграции с семьей в Палестину, но из этого ничего не вышло. В мае 1938 года им удалось хотя бы вывезти Хануша из страны в Великобританию, где его приютила подруга и друг Вебера по переписке Лилиан фон Лёвенадлер, дочь шведского дипломата. В письме от 14 марта 1938 года Вебер писал Лёвенадлер в ожидании приезда Хануша: "Он еще не был непосредственно затронут антисемитизмом. Возможно, произойдет чудо, и мы, евреи, по-прежнему будем здесь равны [...] Еще раз тысяча благодарностей Вам и Вашему мужу за Вашу доброту". Гануш был привезен в Англию последним из четырех поездов, перевозивших детей из Праги, организованных сэром Николасом Уинтоном, и некоторое время жил у Лилиан и своего дяди, а затем переехал в Швецию, где пережил остаток войны под опекой матери Лёвенадлера, Гертруды.
15 марта 1939 года Германия оккупировала остальную часть Чехословакии, включая Прагу, где в то время проживали Веберы. Шесть синагог Остравы были сожжены. В октябре того же года 1 290 еврейских мужчин были отправлены в Ниско-над-Санем, лагерь принудительного труда. Вебер продолжала писать своей подруге и ее сыну до тех пор, пока могла. Однако для Вебер, Вилли и Томаша ситуация была не столь обнадеживающей. В феврале 1942 года все трое были депортированы в концентрационный лагерь и гетто Терезиенштадт. Еще 3 558 евреев из Остравы были депортированы в Терезин в период с февраля по сентябрь 1942 года. Тереза, мать и музыкальный вдохновитель Вебера, была депортирована в лагерь смерти Треблинка 19 октября 1942 года, где была убита по прибытии.
Творческие работы Вебера в Терезиенштадте
Во время своего пребывания в Терезиенштадте Вебер начала работать в детском лазарете, делая все возможное для своих маленьких пациентов, не давая им лекарств, которые были запрещены для еврейских заключенных. Как подтверждается в письме, написанном брату, Томаш был помещен в лагерный детский дом. Вебер и Вилли также продолжали писать Ганушу из лагеря, умоляя его быть в безопасности, выздороветь и писать им больше. Поскольку их письма подвергались цензуре, они сообщали адресатам, что они "здоровы" и здоровы, скрывая истинную природу своего положения.
В рамках реабилитации Вебер для детей, находившихся под ее опекой, она сочиняла стишки, колыбельные и поэзию, которыми она так утешалась в детстве после смерти отца. Пользуясь временем во время ночного дежурства и после выполнения своих рабочих обязанностей, Вебер создала небольшое место для сидения, где за время своего заключения написала около шестидесяти стихотворений, все на немецком языке. Многие из них она положила на музыку, аккомпанируя себе на гитаре и используя "обманчиво простые" мелодии и образы для описания ужасов, свидетелями которых были она и ее товарищи по заключению, примитивной природы их повседневного окружения и важности сохранения музыки вопреки всему. Ее гитара, которую тайно пронес в лагерь чешский полицейский, висела на стене и оставалась скрытой от охранников СС. Она также поощряла своих маленьких пациентов писать собственные песни и стихи и создала хор, который играл определенную роль в свободное время заключенных. Рут Элиас, чье помещение в лагере находилось рядом с помещением Вебер и, следовательно, было свидетелем большей части творчества Вебер, вспоминала о своей подруге: "Это может показаться парадоксальным, но мы проводили незабываемые часы... во время которых она пела песни под лютню". Ильза была не только поэтом, но и прекрасным музыкантом... Мне казалось непостижимым, как ей удалось в это ужасное время увидеть столько уродства, а иногда и красоты, и так выразительно описать это в своих стихах... Я стала свидетелем ее творчества".
Ее письменная проза и песни включают: Я брожу по Терезиенштадту, Musica Prohibita, Песня эмигрантов, Лидицкая овца, Вигала, И падает дождь, и Клятва веры. Хотя создание некоторых произведений искусства, театральные и музыкальные представления были разрешены в Терезине властями, как правило, в рамках пропагандистской программы нацистов по использованию лагеря в качестве ложной "модели" для интернирования евреев, подпольное и неофициальное художественное творчество было незаконным. Поэтому песни и тайные выступления Вебера могут быть поняты как форма духовного сопротивления. Пожалуй, лучше всего это видно в рассказе Musica Prohibita, в котором Вебер размышляет: "В этом месте мы все осуждены, позорная, отчаявшаяся толпа. Все инструменты - контрабанда, музыка запрещена. [...] Музыка озаряет слова поэта, освобождает от нашей участи, даже самые скупые песни птиц несут мгновения блаженного покоя". Для Вебера, таким образом, кажется, что спасение может быть найдено в музыке. Более того, ее выступления давали детям, находившимся под ее опекой, чувство радости, нормальности и облегчения. В письме, отправленном Ханушу и Гертруде в Швецию 21 апреля 1941 года, она писала: "Это, в конце концов, удивительно, насколько помогает мое занятие музыкой [...] Когда я прихожу и сажусь с гитарой, мой стол тут же окружают и поют".
Хотя она не могла выразить свои страхи, тревоги и переживания в цензурированных письмах близким, она могла передать их в песнях и стихах и найти "консолидацию в языке". Написание текстов стало ее методом преодоления. Более того, простота ее произведений не придерживается интерпретационного или "авангардного" стиля размышлений, который можно найти в работах выживших, написанных спустя годы после войны, но это современные записи лагерной жизни, свидетельствующие о жизни в лагере и гетто. Более того, она адаптировала традиционные немецкие сюжетные тропы для своих детских стишков, таких как "Ворота Магдебургского барака", которые, как предполагает Михал Шварц, намекают на то, что Вебер берет под контроль язык преступников и использует их собственную культуру для описания страданий их жертв и разрыва ценностей Германии. В своем иронично названном "Терезиенштадтском детском стишке" Вебер представила мрачный, парадоксальный взгляд на смерть через свой веселый и ритмичный детский стишок, в котором рассказывалось о том, как дети помогали "мертвой повозке", увозившей тела умерших узников:
"Rira, riraearse,
Мы едем в катафалке,
Rira, riraearse,
Мы едем в катафалке,
Мы стоим там, мы стоим здесь
Едем быстро, холодные трупы рядом,
Riraearse,
Мы едем в катафалке".
В качестве акта политического сопротивления Вебер также ссылалась в своих произведениях на текущие события, включая убийство Рейнхарда Гейдриха и последующее жестокое возмездие со стороны СС, в ходе которого вся деревня Лидице была постепенно ликвидирована. Посвящая жертвам этой резни, Вебер написала стихотворение "Овцы из Лидице". При этом смелость, с которой она рассматривала подобные вопросы с помощью умной, тонкой сатиры и насмешек, конкретизирует способы, с помощью которых Вебер стремилась переработать сюрреалистичность окружающего ее мира, даже если это каралось насилием или смертью.
Акт любви: Добровольная депортация в Аушвиц-Биркенау
В течение двух лет Вебер и ее семье удалось создать в Терезиенштадте некое подобие спокойной и продуктивной жизни. По словам Гануша, который продолжал переписку с матерью до самого конца, его родители с оптимизмом смотрели в будущее, особенно когда они могли посещать театральные постановки и получать продуктовые посылки. Он даже отметил, что его отец, работавший садовником, смог тайно пронести в лагерь оружие, храня его в пожарных частях. В то же время регулярно происходили депортации в Польшу. Заключенные остро осознавали, что они могут стать следующими, так как начали распространяться слухи об ужасной судьбе, ожидавшей евреев, депортированных "на Восток". Вебер даже сочинила свою упреждающую "Колыбельную с польского транспорта", один из куплетов которой гласил: "Спи спокойно, малыш, мы прошли долгий путь, наш дом исчез в темноте, украденный давным-давно. Мы любили его дорогой ценой, но его больше нет. Мы сидим в тишине и не находим слов, мы идем до самой Польши". Из-за этого ее муж Вилли упросил жену пообещать, что она не будет добровольно участвовать в перевозках из Терезиенштадта, на что она согласилась.
В 1944 году Вилли оказался в списке 5000 мужчин, отобранных для "работы в Дрездене", которые на самом деле были доставлены сначала в Освенцим, а затем в концентрационный лагерь Глейвиц. Вилли заверили, что его депортация будет означать, что его семья сможет "комфортно" жить в Терезинштадте", и что он сможет регулярно переписываться с ними. Это оказалось ложным обещанием, одним из многих, которые эсэсовцы давали заключенным, чтобы завоевать их доверие и сотрудничество. В письме, написанном Вилли Гертруде фон Лёвенадлер в 1945 году, он вспоминает момент разлуки семьи в 1944 году, а также значение ее песен для тех, кто был интернирован в лагере: "До сентября 44-го года Айл, Томми и я, с некоторыми моими родственниками, все еще находились в Терезиенштадте. [...] ее стихи и песни со временем стали общим достоянием тысяч людей. [...] медсестра, работавшая с Илзе, забрала у меня иллюзию и рассказала, что после отъезда 5000 человек было отправлено еще 15 000 человек. Илзе была в одном из этих транспортов".
<Медсестра, с которой Вилли познакомился в Праге, подтвердила, что Вебер и Томми уехали в Освенцим после того, как стало известно, что весь детский лазарет, в котором она работала, будет депортирован в начале октября 1944 года. По словам ее коллеги, Вебер отказалась бросить больных детей и добровольно зарегистрировалась, чтобы сопровождать их в Освенцим, скорее всего, полагая, что воссоединится с мужем, несмотря на то, что знала, куда направляется транспорт и что это может означать для нее и ее сына. По трагической случайности, Вебер и Томми были отравлены газом сразу после прибытия в Польшу 6 октября. Вилли спрашивал каждого выжившего в Освенциме, с кем ему довелось встретиться, не видели ли они его жену и ребенка или не помнят ли они их в лагере. В конце концов, ему пришлось оставить надежду, и он объявил их обоих мертвыми в 1946 году, что официально подтвердил гражданский окружной суд в Праге 9 января 1947 года.
Вильгельм, который привез из Гляйвица свою собственную чудесную историю выживания, в конце концов воссоединился со своим сыном Ганушем после окончания войны, когда ребенок был отправлен обратно в Прагу, чтобы постоянно жить со своим отцом. В конце концов, Гануш поселился в Швеции. Вилли в конце концов женился снова, на этот раз на женщине, которую он встретил в Терезиенштадте, и скончался в возрасте 73 лет в 1974 году. После Второй мировой войны около 250 евреев вернулись в Остраву, и еврейская община, охватывающая северную Моравию и Силезию, была восстановлена. К 1997 году их число сократилось до восьмидесяти.
Послевоенная память и восстановление работ
Перед отправкой в Освенцим в 1944 году Вилли собрал физические копии творческих работ своей жены, намереваясь спрятать их в тайном месте в Терезиенштадте. Учитывая его должность садовника, он имел доступ к периметру лагеря. Он наполнил старый мешок этими ценными документами, включая песни и стихи, которые она сочиняла на протяжении всего своего заключения, и вырыл яму в земле в одном из сараев для инструментов, которым он пользовался, после чего закопал сверток и засыпал яму слоем глины. Через два-три дня он был депортирован. После освобождения в 1945 году Вилли достаточно окреп, чтобы вернуться в Терезин, где он посетил сарай, чтобы забрать мешок. Опасаясь, что советские освободители могут сжечь документы, он тайно вывез работы Вебера из лагеря с помощью солдата, с которым был знаком. Благодаря этим экстраординарным усилиям собрание сочинений Вебер пережило войну, хотя сама она не выжила. В первые годы послевоенного периода Вилли и Гануш также получали дополнительные стихи, написанные Вебер от друзей или заключенных, находившихся в лагере, но не сохранившиеся в скрытой коллекции. По словам Хануша, очень многие люди сообщали, что стихи и песни Вебер были источником вдохновения в те мрачные времена и помогали им сохранять волю к жизни, демонстрируя влияние, которое ее присутствие и сопротивление оказывали на окружающих.
В своем исследовании историк Ульрике Мигдаль также вспомнила удивительную историю, связанную с наследием произведений современников Вебер во время войны. По словам другого выжившего узника Терезиенштадта, упомянутое выше стихотворение "Овцы из Лидице" - реакция Вебер на резню эсэсовцев в Лидице - было тайно вывезено из лагеря, но попало в руки немцев, которые пытались установить личность и наказать автора. Вебер никогда не была опознана, и никто из ее товарищей по заключению не выделял ее. Такие акты товарищества показывают важность творчества Вебер и наследие ее сочинений среди тех, кто с ними сталкивался. Более того, заключенные и дети, находившиеся под ее опекой, часто просили ее повторять свои песни снова и снова, в результате чего многие запомнили ее слова наизусть. Таким образом, Вилли и Гануш продолжали общаться с многочисленными выжившими, которые вспоминали о том утешении, которое давали им тексты и проза Вебер, как во время Холокоста, так и после него. Как позже скажет Вилли: "Терезиенштадт был пиком писательской карьеры Ильзы [...] своими песнями и стихами она давала людям новую надежду на лучшее завтра".
В 1977 году, вскоре после смерти Вильгельма, Ханушу в Швецию был доставлен сундук с письмами Вебера к Гертруде и Лилиан фон Лёвенадлер с 1933 по 1944 год. Не в силах заставить себя прочитать слова матери, он убрал письма подальше. Брат Вебера Оскар, проживающий в Израиле, попросил показать ему коллекцию переписки в рамках личной инициативы по сбору семейной истории, что побудило Хануша наконец прочитать письма и узнать о ее пути с момента возникновения национал-социализма и до самой смерти. Только тогда Хануш осознал масштабы художественного мастерства своей матери, ее страсть к рассказыванию историй и любовь к музыке, а также получил представление о пережитом его семьей военном времени. Несколько лет спустя Гануш встретил старого друга из Остравы, который видел Ильзе Вебер в ее последние минуты перед тем, как попасть в газовые камеры в Освенциме. Он сообщил Ханушу, что узнал Вебер и Томми из Терезиенштадта, а она, в свою очередь узнавшая его, спросила, что будет с ней и детьми из лазарета - будут ли они принимать душ? Он вспомнил, как сказал ей: "...это газовая камера, и сейчас я дам вам один совет. Я часто слышал, как вы пели в лазарете. Идите как можно быстрее в камеру. Сядьте с детьми на пол и начните петь. Пойте то, что вы всегда поете с ними". В ответ Вебер издал странный, отсутствующий смех, обнял одного из детей и начал рассказывать: "Значит, мы не будем принимать душ...".
Наследие
Помимо тех, кто сталкивался с Вебер лично и мог вспомнить ее песни как часть своей собственной, живой памяти, ее произведения также становятся все более известными как часть коллективной памяти о Холокосте, особенно после падения коммунистического режима в Чешской Республике. Помимо ее довоенных сочинений и детских книг, которые в настоящее время хранятся в архивах таких учреждений, как Еврейский музей Берлина, композиции Вебер военного периода были опубликованы. Первым из них стал коллективный сборник 1991 года под названием "В этих стенах живет печаль". Копии ее сборника стихов, песен и писем были переданы в архив Всемирного центра памяти жертв Холокоста "Яд Вашем", где они теперь доступны для чтения в цифровом формате. В 2008 году мюнхенское издательство Carl Hanser Verlag выпустило сборник ее писем и стихов под названием: Wann wohl das Leid ein Ende hat (Когда же закончатся страдания), составленный немецким историком Ульрике Мигдаль. Сын Вебер, Хануш, принял участие в культурной программе, посвященной творчеству его матери, в Берлине 22 мая 2008 года, а затем написал книгу о жизни своей матери под названием "Ильзе: История любви без счастливого конца". В 2016 году ее стихи, песни и письма были также опубликованы в объемном томе Ilse Weber, Dancing on a Powder Keg, в координации с Yad Vashem. Ее песня Wiegala была использована в пьесе Паулы Фогель "Непристойное"
