Музыкальный выбор командования не был каузальным или предсказательным для его действий, а скорее прояснял его разрушающееся мировоззрение. Устойчивость (или упадок) нацистской идентичности и музыки связаны со звуковой историей последних дней Рейха. Если Третий рейх опирался на мифологизированную немецкую идентичность, то музыка является центральной частью этой идентификации. Достаточно ли было музыки, чтобы передать психологию краха, или даже звуков артиллерии в Берлине? Насколько прочной была психологическая идентификация с нацизмом и каким образом музыка способствовала формированию идентичности в случае краха?
Даже в условиях полного краха, окруженный лишь близкими друзьями и ограниченным имуществом, Гитлер наслаждался музыкой и собрал обширную коллекцию пластинок в различных фюрербункерах. Планы оставшейся штаб-квартиры (FHQ - Führer-Haupt-Quartiers) сохранились вагнеровские названия: неофициальные Бергхоф и Фюрербункер в Берлине, Вольфсшанце в Польше, Берхтесгаден, "WO", "Брунгильда", "Рюдигер", "Адлерхорст" и "Зигфрид". В берлинском бункере, где непрерывно звучал уничтожающий звук от "чудо-оружия" Жукова - ракетной установки "Катюша" "Органы Сталина". Геббельс рассказывал о бесконечных "комарах", звуке самолетов, постоянно пролетающих над головой. Хотя ничто не могло заглушить этот звук, Шпеер специально для Гитлера организовал в разрушенном зале один из последних концертов Берлинской филармонии рейха: оркестровый выбор из оперы "Геттердаммерунг", огромная 7-я симфония и Скрипичный концерт Бетховена. Концерт с индивидуальным скрипачом, выступающим вопреки всему и под сильным напряжением в последнюю неделю войны, кажется подходящей параллелью к тщетности индивидуальности в условиях краха Рейха. Последний концерт филармонии Рейха был более явным выражением неудачи: он исполнил для войск "Немецкий реквием" Брамса, пока Гитлер отступал в свой бункер вместе с Геббельсом и другими приверженцами.
Несмотря на другие неотложные военные приоритеты, Гитлер притащил в бункер записи, включая предсказуемые любимые произведения Вагнера, Листа и Бетховена, а также некоторые отклонения, такие как ария Модеста Мусоргского "Смерть Бориса Годунова" в исполнении русского баса Федора Шальяпина, и, как ни странно, неустановленную запись музыки Артура Шнабеля - австрийца, изгнанного нацистской партией. Однако, как отмечается в полевых отчетах Льва Бесыменского, последней записью на чейнджере в бункере был Скрипичный концерт Чайковского в исполнении Бронислава Губермана. Тиран, помешанный на вагнеровской музыке, умер, прослушав русский концерт в исполнении изгнанного еврейского скрипача, основавшего Израильский филармонический оркестр.
Другие бежавшие в Альпы Геринг и Борман также оставались приверженцами безумной идеологии нацизма, сохраняя непрактичные и мифологизированные элементы своего личного стиля вплоть до ареста. В феврале Геринг упаковал свой любимый домик, включая "старые стаканы для питья, ковры, гобелены, пластинки и фотографии", чтобы перевезти их в Берхтесгаден. Затем он облачился в роскошную охотничью форму, застрелил четырех своих любимых бизонов и прошелся среди своих лесных работников, прежде чем забраться в штабной автомобиль. Когда его арестовали, ему приказали сдать свои медали, маршальский жезл из чистого золота, золотые погоны и огромное кольцо с бриллиантом, но он оставался в хорошем настроении, играл на аккордеоне и фортепиано с американскими солдатами, пел отрывки из Der Meistersinger и был убежден в своей мегаломанской роли в истории Германии.
Перед тем, как в конце концов добиться капитуляции нацистов, когда 1 мая Дёниц обратился к нации с известием о смерти Гитлера, на севере страны трижды транслировались главные новости с вагнеровскими произведениями из <Тангейзера, Дас Рейнгольд, и Дие Геттердаммерунг вместе с 7-й симфонией Брукнера. Аффективные связи с программным выбором Доеница снова подчеркивают исторический и тевтонский миф и параллель с безумным баварским, также вагнеровским, королем Людвигом II. Вагнер следовал гитлеровской мистике даже после смерти, причем его смерть явно описывалась не как самоубийство, а как крестовый поход против СССР и за всю Европу. Как и ложь Дёница о славной смерти и непреходящем крестовом походе Рейха, его слова нашли отражение в музыке вагнеровской фантазии, которая легла в основу мировоззрения Гитлера.
Пока командование Третьего рейха продолжало одержимо увлекаться Вагнером и искаженной мифологией, ставящей их в центр терпящей крах "тысячелетней" империи, марши смерти достигали Бухенвальда и Дахау, а Советы и другие союзники жестоко удерживали контроль над Берлином. Иллюзии нацистского командования оставались прочными и неизменными даже при очевидном крахе Рейха на выжженной земле. Именно из-под обломков Берлина Берлинскому филармоническому оркестру и другим институтам классической музыки пришлось возродиться и начать процесс денацификации и расплаты с прошлым.
Для более полной версии этой статьи, пожалуйста, смотрите "Глава V: Валгалла горит: Музыка и тевтонские иллюзии нацистского командования в последние дни Второй мировой войны" в книге Александры Бирч "Сумерки богов Гитлера: музыка и оркестровка войны и геноцида в Европе" (Торонто: Издательство Университета Торонто, 2024).
По материалам Александры Берч, май 2024
Источники
Эбби Андертон, Rubble Music (Bloomington, IN: Indiana University Press, 2019).
Иоахим Фест, Inside Hitler's Bunker The last days of the Third Reich (New York: Farrar, Straus, Giroux, 2004).
Джон Толанд, Адольф Гитлер (New York: Doubleday&Co, 1976)
Хью Р. Тревор-Ропер, Hitler's Table Talk (New York, NY: Enigma Books, 2000).
Фриц Трюмпи, Полицейский оркестр:
Волькер Ульрих, Acht Tage im Mai. Die letze Woche des Dritten Reiches (München: Verlag C.H. Beck OHG 2020).
Volker Ullrich, Acht Tage im Mai.