Когда в сентябре 1939 года началась война с Германией, британское правительство создало специальные суды для оценки потенциальной угрозы со стороны немецких и австрийских эмигрантов. Суды рассмотрели 73 000 дел, из них 569 были признаны представляющими "существенный риск" ("категория А"). Дела с "минимальным риском" были отнесены к "категории B". Подавляющее большинство дел, около 66 000, посчитали "не представляющими риска" ("категория С"). Около 55 000 человек, попавших в "категорию С", бежали от нацистского режима, из них почти 49 500 были евреями.
К маю 1940 года война достигла критической точки, и Британия стала уязвима для нацистского вторжения. Под давлением общественности, британское правительство приступило к интернированию всех мужчин-эмигрантов немцкого и австрийского происхождения в возрасте от 16 до 60 лет. В число интернированных, несмотря на вынесенные ранее решения суда, попали и беженцы "категории С". Лагеря для интернированных были созданы на всей территории Великобритании, но большинство из них находились на острове Мэн, в Ирландском море. В конечном итоге было интернировано около 25 000 немецких и австрийских мужчин и 3 000 женщин. Кроме того, в августе 1940 года около 4 000 человек должны были быть депортированы в Канаду и 2 000 человек в Австралию.
Точная статистика, отражающая количество интернированных, не сохранилась. Переклички, проходившие дважды в день, давали противоречивые результаты. Иногда, накануне транспортировки, интернированные менялись именами, а официальные списки велись небрежно, либо терялись. Любые исследования, касающиеся подлинности списков интернированных, вместо этого, основаны на многочисленных разрозненных фактах, которые хоть и не противоречат друг другу, но признаны ненаучными.
Несмотря на разнородность беженцев, большинство из них были представителями творческой и научной интеллигенции. Выезд в Великобританию для многих из них стал возможным благодаря профессиональным и личным связям. Большинство беженцев были представителями ассимилированного среднего класса немецких и австрийских евреев, порой они считали себя "больше немцами, чем евреями". Многие из них достигли карьерных высот до или в годы Веймарской Республики (1918-1933). Как отмечает историк Питер Гей в своей известной книге "Веймарская культура: аутсайдер как инсайдер" (Weimar Culture: The Outsider as Insider)
Несмотря на то, что в Веймарской Республике у евреев были необычайно широкие возможности, она не была "еврейской", как порой ее называли недоброжелатели. Неплохо, если бы их слова были правдой. Но евреи, игравшие значительную роль в немецкой культуре, были полностью ассимилированы. Они были немцами. Работа о Канте Эрнста Кассирера не была работой о "еврейском Канте", а "Бетховен" Бруно Вальтера не был "Еврейским Бетховеном".
Условия жизни в лагерях для интернированных сильно различались. Лагерь в городе Бери был одним из худших: там не было туалетов (предполагалось, что заключенные будут пользоваться ведрами), протекала крыша и не было мебели. Условия в Хатчинсонском лагере (в городе Дуглас на острове Мэн), напротив, считались вполне приемлемыми. Начальник этого лагеря капитан Г. О'Дэниэл великодушно обеспечивал заключенных материалами и помещениями для творчества, а в конце концов даже согласился построить большой зал, который мог служить как местом собраний, так и концертным залом.
Несмотря на такие различные условия содержания, несколько факторов были общими для всех лагерей для итернированных. Во-первых, заключенные этих лагерей не знали, когда они получат свободу (в отличие от уголовных заключенных, которым точно опеределяли срок наказания). Эта неопределенность была тяжелым психологическим грузом для заключенных. Во-вторых, психологический стресс для всех заключенных усугублялся постоянным созерцаним заграждений из колючей проволоки. Дополнительным стрессом становилась разлука с семьей. Кроме того, в 1940 году большинство семей интернированных находилось в серьезной опасности, исходившей от фашистского режима на континенте или от бомбежек в Лондоне. В-третьих, люди, попавшие в заключение, недавно пережили тяжелые страдания в нацистской Германии, и новое заключение являлось для них дополнительным психологическим стрессом. Однако, британская администрация тех лет не до конца понимала политические реалии, не понимала, с какими проблемами сталкивались беженцы у себя на родине. Это равнодушие и даже черствость англичан еще больше удручала интернированных. И наконец, особенно сильно страдали заключенные от полного отсутствия свободы личности.
В первое время у заключенных конфисковывали все книги, ноты и музыкальные инструменты. Однако со временем условия жизни в лагерях смягчились и в жизни заключенных появились различные культурные события, в особенности это относилось к классической музыке. Наиболее распространены были небольшие музыкальные группы (дуэты или трио). И это неудивительно, ведь их было проще всего организовать. Однако, в Хатчинсоне был создан любительский камерный оркестр под руководством профессора Кестнера. По воспоминаниям, концертмейстером или первой скрипкой этого оркестра был племянник Томаса Манна. Среди музыкантов были особенно популярны произведения известных немецких и австрийских композиторов: Баха, Моцарта, Шуберта, Бетховена, Брамса, поскольку классическая музыка была неотъемлемой частью их довоенной жизни, и это отразилось в культурной жизни лагеря.
Ганс Галь был австрийским композитором, который пользовался огромным успехом до 1933 года. К моменту установления нацистского режима Галь возглавлял Майнцскую консерваторию. Как еврей, он был отстранен от должности, а его произведения были запрещены для исполнения и публикации в Германии. Из немецкого Майнца он вернулся в Австрию, а в 1938 году после аннексии Третьим Рейхом автрийских земель эмигрировал в Великобританию.
Галь едва возобновил свою композиторскую деятельность в Эдинбурге, как внезапно был интернирован. Семья Галя планировала обосноваться именно в Великобритании, несмотря на то, что у них были открыты американские визы. И это предательство со стороны страны, которой они доверяли и которую полюбили, стало для семьи композитора сильнейшим психологический ударом.
Галь был арестован полицией и отправлен сперва в Хьютон (транзитный лагерь близ Ливерпуля, который служил "местом сортировки"), а затем в "Центральный прогулочный лагерь" (Central Promenade Camp), также известный как "Центральный". И Хьютон, и Центральный, считались одними из худших лагерей для интернированных.
Условия содержания в так называемых транзитных лагерях, в том числе и в Хьютоне, были нечеловеческими. Еда была ужасна, но и ее заключенным не хватало. Сначала мужчины спали на полу на соломенных мешках, однако вскоре лагерь был так переполнен, что многим не хватало соломы и им приходилось спать на грязном полу. Администрации Хьютона была настроена враждебно. Галь вспоминает британского офицера, который не только конфисковал у заключенного музыкальный инструмент, но и отобрал во время ливня зонт.
"Центральный" лагерь был немногим лучше, особенно в первое время. Интернированные быстро окрестили лагерную столовую "Залом голодания". Посещавшие лагерь сотрудники гуманитарных миссий описывали администрацию Центрального как "строгую и черствую". Личной жизни в лагере не существовало. Примерно 10-15% заключенных Центрального составляли нацисты, они не были отделены от антифашистов и евреев (несмотря на судебные решения 1939 года, все заключенные содержались вместе, так было во всех лагерях). Когда заключенных стали освобождать, соотношение нацистов к антифашистам сильно возросло. Кроме того нельзя забывать, что в лагеря для интернированных были заключены немцы, прошедшие нацистские концентрационные лагеря, только в Центральном лагере их было около 150 человек. Одним из них был адвокат и талантливый виолончелист доктор Фриц Болл из Берлина, который исполнял камерную музыку вместе с композитором и пианистом Галем. Рука, которой он держал смычок, была сильно отморожена во время заключения в Заксенхаузене.
Несмотря на ужасающие условия, интернированные вели на удивление активную музыкальную жизнь. Основная психологическая проблема для любого заключенного это отсутствие серьезного занятия, поэтому артисты и музыканты, попавшие в заключение, продолжали работать. Возможность творчества была большим психологическим преимуществом. Музыка поднимала настроение всем заключенным.
Через некоторое время стали нормой "Домашние концерты". Эти бесплатные концерты организовывали сами заключенные, места в зале занимали согласно полученным билетам. Концерты были чрезвычайно популярны, часто программы повторялись. Иногда на концертах исполняли музыку, сочиненную в лагере, такую как, например, "Хьютонская сюита" (англ. Huyton Suite) Галя. Эта маленькая сюита была написана для флейты и двух скрипок (произведение написано для необычного состава инструментов, но только они были у Галя в наличии).
Вскоре некоторых интернированных начали депортировать в Канаду и Австралию. Репетиции "Хьютонской сюиты" были прерваны, когда двух исполнителей отправили в Канаду. Вновь образованное трио распалось еще раз, когда некоторые исполнители были переведены на остров Мэн. Никто из заключенных не знал, как долго он останется в лагере.
В конце концов примьера "Хьютонской сюиты" успешно состоялась в "Центральном" лагере. Галь отмечает, что работа была "сделана специально" для его публики. Особенностью жизни интернированных была ежедневная перекличка. Даже в музыке этой сюиты была "перекличка", она воплощалась в игре флейты. По иронии судьбы, премьера сюиты в "Центральном" была прервана обычной лагерной перекличкой.
Другим музыкальным произведением было ревю "Что за жизнь" (What A Life!). Это смелое представление состоялось в сентябре 1940 года. В нем было задействовано все артистическое сообщество Центрального, включая композитора Галя. Несмотря на развлекательный характер ревю, оно демонстрирует глубокие наблюдения за жизнью беженцев, особенно в двух главных частях: "Баллада о бедном Якобе" и "Баллада о немецком беженце". В других частях показаны специфические особенности содержания в лагере: "Песнь колючей проволоки", "Песня двуспальной кровати" и т.д. Даже звуки играющих музыкантов состоят из забавной смеси цитат из известных классических произведений.
Интернированные обретали свободу на основании так называемых "Белых книг". Однако, в этих документах не рассматривалась проблема несправедливого массового интернирования. Они рассматривали заключенных с точки зрания полезности каждого из них в военное время. В первой "Белой книге" (выпущенной в июле 1940 года) было разработано восемнадцать категорий, критерии для освобождения интернированных были определены на строго утилитарной основе. В категории освобождаемых, как отмечали критики, не попадали даже такие известные личности, как Томас Манн или Альберт Эйнштейн. Под сильным давлением общественности, критерии для освобождения постепенно расширились, и в августе 1940 года была выпущена вторая "Белая книга". Однако, большинство интернированных не попали и в этот список освобождаемых. И только в третью "Белую книгу" (октябрь 1940 года) среди прочих были включены деятели исскуств. К ноябрю 1940 года, критерии для освобождения были расширены еще больше, в силу простого заявления, составленного в Палате общин.
В 1940 году, Ганс Г. Фюрт, молодой пианист, был интернирован в Хатчинсон. Фюрт стчитал, что заключение даже принесло ему пользу: он познакомился с музыкантами старшего поколения и группой интернированных картезианцев. Несколько лет спустя он вспоминал о своем освобождении:
Англичане опубликовали "Белую книгу", на основании разных параграфов которой вы могли быть освобождены. Если бы вы были антифашистом, если у вас была специальность, необходимая для военной экономики... много различных оснований. Но я не подпадал ни под одно из них! И я не хотел выходить... Мне было вполне комфортно... Итак, комендант вызвал меня и спросил: "Что вы до сих пор здесь делаете?"
"Просто, сэр, я не подпадаю ни под одну из категорий."
"Что вы имеете ввиду, говоря, что не подпадаете ни под одну из категорий? Вы же отличный пианист!"
"И я обратил внимание на параграф: "Всемирно известные музыканты, рекомендованные Пенн-клубом..."
Комендант спросил: "Ну, и почему вы не подаете заявление?"
Я ответил: "Но я не всемирно известный!"
Он сказал мне: "Отлично... Вы можете написать, что НАДЕЕТЕСЬ стать всемирно известным!"
И тогда я написал в заявлении: "Вы освободите меня в надежде, что я стану всемирно известным?" И они сделали это (освободили меня), Воан Уильямс был одним из тех, кто подписал мое заявление...
Ганс Галь был освобожден одним из первых по медицинским показаниям: он страдал от кожного заболевания. Музыку для ревю "Что за жизнь!" (What A Life!) он писал, находясь на больничной койке. Это давало ему достаточно времени для раздумий. И, несмотря на серьезные трудности, испытанные после увольнения из Майнцской консерватории, несмотря на вынужденный отъезд из Германии, а потом и из родной Австрии, несмотря на запрет нацистов на исполнение его произведений, именно время британского интернирования композитор считал "худшим периодом своей жизни". И все же, после освобождения он задержался в лагере еще на один день,чтобы в последний раз исполнить ревю "Что за жизнь", музыка которого отражает самую суть периода британского интернирования.
Сюзанна Снижек
Список литературы
Archives, Library of the Religious Society of Friends, London.
Archives, Manx Museum, Isle of Man.
Ambrose, T., 2001. Hitler's Loss: What Britain and America Gained from Europe's Cultural Exiles. London: Peter Owen Publishers.
Berghahn, M., 2007 Continental Britons: German-Jewish Refugees from Nazi Germany. New York: Berhahn Books.
Cesarani, D. & Kushner, T. eds, 1993. The Internment of Aliens in Twentieth Century Britain. London: Frank Cass.
Chappell, C. 1984. Island of Barbed Wire. London: St. Edmundsbury Press Limited.
Dove, R., ed, 2005. ‘Totally Un-English?’ Britain’s Internment of Enemy Aliens in Two World Wars, Amsterdam and New York: Rodopi.
Fox-Gal, Eva. 2009. Interview by author: (daughter of the composer), Edinburgh, 10 February.
Furth, H.G. Private Collection.
Gal, H., 2003. Musik hinter Stacheldraht: Tagebuchblatter aus dem Sommer 1940. Bern: Peter Lang.
Gay, P., 2001. Weimar Culture: The Outsider as Insider. New York: W.W. Norton & Company.
Igersheimer, W, 2005. Blatant Injustice: The story of a Jewish Refugee from Nazi Germany Imprisoned in Britain and Canada during World War II. Montreal: McGill-Queen's University Press.
Martin, A., 2002. Musician for a While: A Biography of Walter Bergmann. West Yorkshire: Peacock Press.
Moss, N., 2003. Nineteen Weeks: America, Britain, and the Fateful Summer of 1940. Boston: Houghton Mifflin Company.
Snowman, D., 2002. The Hitler Emigres: The Cultural Impact on Britain of Refugees from Nazism. London: Chatto & Windus.
Stent, R., 1980. A BeSpattered Page? The Internment of His Majesty's 'most loyal enemy aliens'. London: Andre Deutsch Limited.
Zühlsdorff, V. 2004. Hitler’s Exiles: The German Cultural Resitance in America and Europe. London: Continuum.
